Таран Антона Губенко

Антон Губенко

Антон Губенко [2]

На странице приводится пять описаний тарана А. Губенко, весьма существенно отличающихся друг от друга, несмотря на то, что три последних якобы составлены со слов самого лётчика. В частности, тип самолета в них приводится разный. Самым объективным автору кажется вариант №4 как написанный «по горячим следам» и публикуемый наиболее компетентным лицом.

Вариант №1

«Утро 31 мая 1938 года. Большая группа японских истребителей И-96 держала курс на город Ханькоу.

Звено истребителей успело взлететь вовремя и набрать достаточную высоту. Завязался бой. Губенко преследовал японского летчика, они израсходовали уже все патроны. Тогда Губенко решил взять японца живым, заставив сесть на наш аэродром. Японец заметил приближение И-16 в последний момент. Это позволило Губенко вплотную пристроиться к И-96. Несколько секунд летчики смотрели в глаза друг другу, Губенко показывал знаками, чтобы И-96 разворачивался на нашу территорию. Японец метнулся в сторону, но скорость его самолета намного меньше, чем у И-16, тем более на пикировании.

Сделав еще несколько бесполезных «вензелей», японец вывел машину в горизонтальный полет. Губенко повторил свое требование. Самурай догадался, что у советского летчика нет патронов, и спокойно продолжал свой полет. Что делать? Отпустить его с миром? Нет! Губенко решил осторожно «тронуть» его винтом. Нужно было сделать короткий рывок вперед и так, чтобы японец вывел машину в горизонтальный полет. Губенко повторил свое требование. Самурай догадался, что у советского летчика нет патронов, и спокойно продолжал свой полет. Что делать? Отпустить его с миром? Нет! Губенко решил осторожно «тронуть» его винтом. Нужно было сделать короткий рывок вперед и так, чтобы япо нец не успел глазом моргнуть. Удар пришелся по элерону правого крыла. Потеряв управление, вражеская машина завинтила к земле.

И-16 с честью выдержал боевое испытание. Незначительное повреждение лопасти винта не помешало отважному летчику благополучно сесть на свой аэродром». [1]

Вариант №2

«...Антон Губенко дрался, как всегда, отчаянно, смело, задиристо. Он имел уже пять сбитых японских самолетов. Осмотрительность, качество, конечно, важное, но попробуй догадаться, кто будет в тебя стрелять в этой карусели. Бой уже подходил к концу, когда Губенко вдруг увидел одинокий японский истребитель, торопливо уходящий в сторону своей территории. Он погнался за ним, желая заставить его сесть на нашем аэродроме. Губенко незаметно приблизился к противнику и рукой показал: иди на посадку. Японец зло осклабился, качая головой, передернул черными усиками и в довершение всего показал кулак. Антон опешил от такой дерзости и, уязвленный, решил уничтожить самурая. Напористость Антона тотчас вызвала испуг у противника, и он, желая избавиться от опасного преследователя, сделал маневр, чтобы оторваться от погони. Самолет Губенко как пришитый шел рядом. На лице японского летчика четко обозначились растерянность и желание быстрее найти выход. И в этот момент Губенко подвел свой И-16 к элерону правого крыла японского истребителя и винтом самолета разрушил его. Неприятельский самолет дернулся, накренился и, теряя управление, заскользил к земле. Удостоверившись в падении врага, Губенко благополучно приземлился на своем аэродроме». [2]

Вариант №3 (из разговора Губенко с военврачом С. Белолипецким. Китай, лето 1938 года)

В этом разговоре Губенко, как ни странно, утверждает, что таран совершил на И-15.

«Когда меня познакомили с А. А. Губенко, я с трудом упросил его рассказать о нашумевшем случае из его боевой жизни.

— Теперь я воюю на „ласточке“, — неохотно начал Антон, — а тогда летал на „чиже“. Этот биплан, и притом с неубирающимися шасси, не отличается быстроходностью, но очень маневрен и вооружен четырьмя пулеметами, стреляющими через пропеллер.

На вооружении вражеской авиации состоит истребитель — моноплан И-96. Он оснащен двумя крупнокалиберными, а потому более дальнобойными, но значительно менее скорострельными пулеметами, чем наши трехлинейные ШКАСы. Как аэроплан с неубирающимися шасси, И-96 уступает в скорости нашей „ласточке“, более современному самолету с убирающимися шасси. Отсюда наша тактика „парного боя“: И-16 догоняет, перехватывает противника, начинает с ним бой, а подоспевший верткий И-15 связывает врага своей маневренностью. В тот день я участвовал в ряде схваток, провел несколько атак, много стрелял.

— Удачно? — не удержался я.

— В групповом бою не всегда можно с точностью сказать, кто сколько сбил самолетов противника. В конце боя я повстречался с одиночным И-96. Зашел ему в хвост, прицелился и нажал гашетку... пулеметы молчали, кончились патроны. Видимо, справедливыми были упреки командования и авиатехника, что я стреляю слишком длинными очередями и потому быстро расходую боезапас.

Было досадно упускать противника. Решил заставить его сесть на наш аэродром. Прибавив газу, пристроился рядом с И-96. Пилот, увидев меня так близко, испугался, лицо его побледнело, глаза забегали. Я погрозил ему кулаком и несколько раз ткнул рукой вниз, в направлении аэродрома. Мой противник понял, согласно закивал головой и спиральными витками пошел на крутое снижение. Я своим самолетом как бы нажимал на него сверху.

У самой земли И-96 вдруг рванулся в сторону с намерением уйти от преследования. Патронов у него, вероятно, тоже не было. Я, пользуясь превосходством в высоте, снова настиг врага, теперь уже решившись идти на таран.

Сначала хотел рубить противнику хвост, по передумал и подвел пропеллер под элерон левого крыла. „Чиж” содрогнулся от удара. И-96 посыпался вниз, а мою машину забило, затрясло как в лихорадке. Я понял: деформирован винт. Уменьшил обороты мотора и на этом режиме дотянул и сел».[3]

Вариант №4 (из воспоминаний А. Г. Рытова, военного комиссара группы советских истребителей в Китае)

«...Да, это была машина Антона Губенко. Шла она неуклюже, покачиваясь с крыла на крыло. Заход на посадку. Пробег. Остановка на рулежной полосе. В чем дело? Подбегаем к самолету и не верим глазам: винт погнут, фюзеляж изрешечен. Как же Антон сумел довести и посадить такую калеку?

Губенко спокойно вылез из кабины, снял парашют, неторопливо обошел самолет.

— Хорошо изукрасили, — растягивая слова, вымолвил он и горько улыбнулся.

— Что случилось, Антон?

— Да вот, рубанул.

— Как рубанул? — не сразу сообразил я.

— Так вот и рубанул, — и снова усмехнулся. Я знал, что еще со времен Нестерова такой прием в воздушном бою называется тараном. Кончался он обычно гибелью летчика. А Антон жив, да еще и свой самолет сохранил. Как же все это произошло?

Истерзанную машину окружили техники, летчики. Перед вылетом, когда была объявлена боевая тревога, на самолете Губенко менялся мотор. Летчик не мог оставаться на земле и сел в другую машину. Но и у этой, как на грех, работал только один пулемет. Поднявшись в воздух, Антон сразу же ввязался в бой. Ему удалось сбить один японский истребитель.

— Вижу, самурай выбросился, — рассказывал Губенко. — Ну, думаю, все равно далеко не уйдет, на земле китайцы возьмут.

В это время другой японец подвернулся под руку. Нажимаю на гашетку — пулемет молчит. Выругался: незадача! А противник, видать, не из храбрых попался, начал удирать. Я за ним. Догнал и еще раз нажал на гашетку. А чего жать, когда ленты пусты? Вот так история: стрелять нечем, а упускать врага не хочется. „Попробую-ка посадить его на аэродром“, — мелькнуло в голове. Подлетаю ближе, грожу кулаком, потом указываю на землю: дуй, мол, туда. Смотрю, японец закивал и начал разворачиваться. Ну, прямо как в сказке.

Заинтересованные рассказом летчики плотнее окружили Губенко. В их глазах горело любопытство: что же дальше?

— А дальше, — продолжал Антон, взяв протянутую кем-то папиросу, — дальше все обернулось нескладно. Чиркнув зажигалкой, он жадно затянулся.

— Я думал: сядем вместе и я представлю его как миленького пред очи своего начальства, — Губенко озорно посмотрел в мою сторону. — А он вдруг резко развернулся на сто восемьдесят градусов и — шмыг под меня! Перехитрил, сволочь...

Летчики рассмеялись. И верилось и не верилось, что могло случиться такое.

— Я опять за ним. Трудно японцу удрать от меня: моя машина быстроходнее. Ну, думаю, раз ты добром не хочешь, так я с тобой по-другому поговорю. О таране я слышал, но как это делается, не представлял. И решил попробовать.

Подошел к японцу вплотную и только было собрался полоснуть винтом по рулю глубины, как вспомнил, что не отстегнулся от сиденья. Отстал немного, чтобы рассчитать удар, потом снова сблизился и рубанул винтом по крылу. У вражеского самолета что-то отлетело от плоскости. Завалился он набок, перевернулся и начал падать.

Туда тебе, думаю, и дорога. Не хотел садиться добром — пропадай пропадом!

А мой мотор сразу застучал, и я уже приготовился к прыжку. Но потом вижу: тянет. Значит, кое-какая силенка осталась. Тяни, милый, тяни. Выпрыгнуть я всегда успею...» [4]

Вариант №5 (из разговора Губенко с Н. Г. Козловым, летчиком группы И-15)

«Увязался за одним. Догнал. Пык! Пык! Пулеметы молчат. Пристроился к нему справа крыло в крыло. Недвусмысленно показываю назад, на аэродром. Ноль внимания. Что делать? А, была не была! Срублю и выпрыгну. Прибавил газ. Винтом по крылу. Встряхнуло, как на столб наткнулся. Смотрю - штопорит. С крыла у него шмотья летят. Дал полный газ, разворот. „Ласточка“ слушается...» [5]

Источники информации

[1] Биография Н. Н. Поликарпова // Ресурс Монинского музея военно-воздушных сил

[2] Митрошенков В. А. Антон Губенко. — М.: Молодая гвардия, 1977. (электронная версия )

[3] Белолипецкий С. С. В сражающемся Китае. // сб.: Чудодеев Ю.В. По дорогам Китая. 1937-1945. — М.: Наука, 1989. (электронная версия )

[4] Рытов А.Г. Рыцари пятого океана. — М.: Воениздат, 1968. (электронная версия )

[5] Козлов Н. Г. В небе Китая. // cб.: В небе Китая. 1937–1940. — М.: Наука, 1986. (электронная версия )